О долговременной устойчивости космической деятельности, роли «Сколково» в продвижение тезисов о важности участия частных компаний в российской космонавтике и своем «скучном» телеграм-канале Open Space рассказал эксперт по космическому праву, до недавнего времени — старший проектный менеджер кластера передовых производственных технологий, ядерных и космических технологий Фонда «Сколково», Иван Косенков.
Иван Косенков родился Новосибирске, учился в Новосибирском государственном университете, затем изучал космическое право во Франции, после чего вернулся в Россию, где его первым рабочим местом стал Центральный научно-исследовательский институт машиностроения (ФГУП ЦНИИмаш). Затем Иван трудился в Фонде «Сколково», где до 2022 года продвигал космические стартапы и технологии. Сейчас — активный участник европейских конференций и форумов по космосу, откуда часто пишет репортажи и дает космические инсайды в свой тг-канал Open Space (t.me/openspace121).
— Иван, откуда такой интерес к космосу?
Я учился на юрфаке в Новосибирском государственном университете и где-то к 4 курсу понял, что не очень хочу быть юристом в классическом понимании. Там многое основано на нормах римского права, все уже написано до меня, а хотелось найти ту сферу, где еще есть много неизученного. Вот и задумался: а какое право существует в космосе? В итоге решил писать дипломную работу по международному космическому праву. Учителя были не в восторге, но я продолжил работу. Во время учебы я стажировался в Госдуме в межфракционной группе «Авиация и космонавтика», где начал лучше понимать, как работает космонавтика в России.
А затем благодаря знанию французского языка меня отобрали на учебу (плюс получил стипендию на обучение) в Парижском университете Université Paris-Sud XI (ныне Paris Saclay), конкретнее IDEST, где уже углубленно изучал космическое право. Так космонавтика меня и захватила.
— А что кроме космического права вам преподавали?
Помимо международного космического права дисциплины касались интеллектуальной собственности, регулирования частот, телекоммуникационных сервисов, продуктов и услуг. Много внимания уделялось космонавтике в целом: кто является основными акторами, какие космические агентства существуют, чем занимается космическая промышленность, как работают контрактные практики, режим экспортного контроля (контроля за технологиями). Ну и базовые предметы, свойственные для европейской магистратуры.
— Насколько отличаются методы преподавания космических дисциплин во Франции (Европе) и России?
Отмечу, что в европейском образовании большой упор сделан на практические знания, а также лекции не только от университетских преподавателей, но и людей из космической сферы. Например, «Экспортный контроль» у меня вел человек, который занимался этими вопросами в Airbus. Он рассказывал на своем практическом опыте, как действует этот режим и как его, например, можно… обходить (улыбается).
Много времени уделялось работе в группах с коллегами, решали практические кейсы, что пока сложно встретить в моделях постсоветского образования.
— Ваше первое место работы – Центральный научно-исследовательский институт машиностроения. Что повлияло на ваш выбор?
Завершая обучение в магистратуре, столкнулся с дилеммой — оставаться и писать кандидатскую либо уходить в практическую работу. И тут выяснилось, что как ни крути — космическая отрасль Европы не жалует русских специалистов, несмотря на европейский диплом. Не последнюю роль тут играла и играет национальная безопасность. Но благодаря одной моей преподавательнице в Париже я получил предложение из России — в Центральный научно-исследовательский институт машиностроения (ФГУП ЦНИИмаш). Предвкушая ваш интерес, сразу скажу, что зарплата была очень небольшая даже по меркам 2009 года, но зато получил общежитие в городе Королеве и огромный практический опыт!
Признаюсь, на тот момент я не много знал об этой организации, но за сложной аббревиатурой скрывалась головная организацией Роскосмоса. Она занимается написанием космических программ, прогнозирует перспективы развития российской космонавтики, осуществляет экспертную поддержку всего Роскосмоса. Благодаря моему непосредственному руководителю Дмитрию Борисовичу Пайсону, а это на мой взгляд один из светлейших умов в российской космонавтике, мне повезло принимать участие в рабочей группе по науке и технологиям «Диалога Россия — ЕС» по сотрудничеству в области космоса. Кроме этого в сферу моей работы входило изучение и продвижение государственно-частного партнерства в космонавтике. Тогда эта сфера — NewSpace — только зарождалась, и не только у нас, но и в США. Конечно, в 2010-х годах в России было, мягко говоря, скептическое отношение к такой инициативе.
— Иван, а как вы оказались в «Сколково»?
Меня позвали туда благодаря работам по государственно-частному партнерству.
— Поправьте, если ошибаюсь, но одной из приоритетных задач фонда можно назвать развитие космических технологий, поиск и внедрение инноваций в этой сфере. На деле же «Сколково» в начале пути как раз пришлось продвигать тезис о важности участия частных компаний в государственной российской космонавтике. Оглядываясь назад, как оцениваете проведенную фондом работу?
— Конечно, одна из заслуг «Сколково» как института развития в том, что частный космос перестал восприниматься как что-то маргинальное, как шутка. Появились частные компании, например, Dauria Aerospace, СПУТНИКС, которые в 2014 году запустили свои первые спутники, и это было сделано в основном на частные деньги плюс средства фонда. Помимо этого, «Сколково» постоянно взаимодействовал с Роскосмосом. Один из результатов этого диалога — новое положение о лицензировании космической деятельности, принятое в 2020 году и убравшее многие барьеры для частных игроков в космической отрасли.
СПУТНИКС, купленный Sitronics, стал самой большой российской космической компанией, которая может выпускать до нескольких десятков спутников в год. Но, к сожалению, космических частных компаний, которые занимаются созданием ракет, спутников, компонентов космического назначения, в России все-таки мало — порядка 40. Проблема в том, что количество инвестиций в эту отрасль всегда было не очень большое, потому что венчурные инвесторы за отсутствием экспертизы хотят получать быстрый кратный возврат. При этом всегда есть люди, так называемая категория инвесторов «friends, family, fools», которые вкладываются не столько ради денег, а, например, ради мечты, персональных амбиций или всего человечества.
Замечу, что во время работы в «Сколково» считал, что российские стартапы должны пытаться выходить на международный рынок. Для этого мы вели диалог с Еврокомиссией, с Европейским космическим агентством, его центром бизнес-инкубации — в чем-то схожая со «Сколково» структура. Также нами рассматривались перспективные рынки Азии, Африки и других регионов, поэтому я всегда старался быть в курсе трендов и событий на мировых космических рынках.
У СПУТНИКС как раз получилось выйти на международный рынок и сделать аппарат для Туниса.
— Что сейчас происходит в ЕС? Мы много читаем у вас на канале о повестке Space sustainability или долговременной устойчивости космической деятельности. О чем это?
Переехав в Европу, имея неплохой базис знаний о том, как работает космонавтика, в особенности стартапы, я начал погружаться в повестку, которая сейчас существует в Евросоюзе. Здесь есть несколько ключевых программ, которые курирует Еврокомиссия: глобальная навигационная система «Галилей» (Galileo) и «Коперник» (Copernicus), также интересна инициатива долговременной устойчивости космической деятельности Space sustainability — основной тренд ЕС в космической сфере.
Понятие долговременной устойчивости космической деятельности важно, поскольку количество объектов на орбите растет благодаря частным NewSpace компаниям. Именно они изменили облик космонавтики, сделали запуски и производство спутников дешевле. За счет этого начали реализовываться проекты спутниковых группировок — это значительная смена парадигмы по сравнению с classic space — вместо одного кастомизированного, тяжелого и дорогого аппарата, тот же функционал реализуют группировка из десятков, а то и сотен серийных, дешевых и быстрых в производстве малых спутников, вынося вопрос надежности системы, например, с уровня индивидуального аппарата на уровень всей группировки. Однако в связи с этим на первый план выходит управление всем этим трафиком, плюс опасность засорения космоса и свод с орбиты тех объектов, которые уже перестали функционировать.
Поэтому остро стоит вопрос о регуляторике, как государство и частные компании взаимодействуют здесь. Взять хотя бы правила управления космическим движением, где, как оказалось, best practices нарабатывают именно частные операторы орбитальных группировок.
Вероятно, со временем эти правила могут стать общепринятыми, а затем могут быть имплементированы в национальные законодательства. Конечно очень жаль, что ООН уже который десяток лет не может прийти к созданию обязывающих документов, что является большой проблемой международного космического права и ставит на повестку вопрос о поиске иных механизмов регулирования космической деятельности.
— Те, кто подписан на ваш тг-канал Open Space, узнают повестку форумов из первых уст. При этом вы называете его записной книжной и самым скучным в мире пабликом про космонавтику. Как думаете, космос все еще нуждается в популяризации развлекательным контентом?
Космонавтика — это про вдохновение, и, конечно, очень важно, чтобы люди знали об этой сфере гораздо больше. Что касается меня, то понимаю, что в глубину идти сложно, это сразу ограничивает круг подписчиков, но мне важно находить и сообщать какие-то инсайды, нетривиальные вещи, о чем другие не пишут.
— В описании канала указана опция «размышления о покорении „последнего рубежа“». Поделитесь своими мыслями с нашими читателями?
Если говорить про исследования космоса, то здесь очень интересно смотреть, как сейчас развивается деятельность США и Европы по программе «Артемида», которая нацелена на долгосрочное присутствие человека на Луне. Вокруг этого происходит очень интересная движуха, ведь много частных компаний выступают в ней подрядчиками. Они призваны создать экосистему так называемой cislunar economy, подразумевающую тесную совместную работу частных и институциональных игроков по освоению Луны, например в сферах логистических и коммуникационных услуг, и многое другое.
Также интересно наблюдать за амбициями Китая высадить человека на Луну в начале следующего десятилетия и попытками конкурировать с США за превосходство в космосе.
Что касается МКС, то ей на смену, на мой взгляд, может прийти некоторое количество частных станций, которые будут заниматься орбитальным производством или обслуживанием. Также очень интересно смотреть на тренд, вытекающий из стремления к долговременной устойчивости космической деятельности, а именно обслуживаемого космоса, что в итоге может привести к формированию специализированной инфраструктуры на орбите: топливные заправки, межорбитальные буксиры и так далее.
Ну и конечно, нужно следить за работами SpaceX по созданию Starship — если эта многоразовая система полетит, то мы все увидим совсем другую космонавтику уже в ближайший десяток лет.